|
Cлова Воланда о неудачной шутке темно-фиолетового рыцаря, как и содержание вынесенной в эпиграф родившейся в Стране Советов в тридцатые годы басни, походя отрицающей существование Бога, невольно вспоминаются при чтении такого места из воспоминаний Н.Я. Мандельштам:
"Сам Эрдман обрек себя на безмолвие, лишь бы сохранить жизнь [...] Эрдман попался, как известно, за басни, которые Качалов по легкомыслию прочел на кремлевской вечеринке, иначе говоря, тому кругу, с которым мы жили на правительственной даче в Сухуме, где спутника жены Косиора сразу заподозрили в шпионаже... В тот же вечер все остроумцы были арестованы и высланы, причем Миша Вольпин попал не в ссылку, а в лагерь — у него, насколько я знаю, были старые счеты с органами и он еще мальчишкой успел им насолить... Говорят, что Эрдман подписывался в письмах к матери "мамин сибиряк" и сочинил прощальную басню: "Раз ГПУ, зайдя к Эзопу, схватило старика за ж... Смысл этой басни, видно, ясен: довольно этих басен!"... Такова была жизненная программа Эрдмана, и больше до нас не доходило ни басен, ни шуток — этот человек стал молчальником" 1.
Вопрос о том, не является ли Николай Робертович Эрдман еще одним кандидатом на роль прототипа образа Коровьева-Фагота, требует ответа, тем более что этот человек, как считают, был другом Булгакова. К тому же, Надежда Яковлевна общалась с Булгаковым в период создания романа, и тема Эрдмана не могла не обсуждаться в их кругу. О том, какое значение Булгаков придал его аресту, свидетельствует скупая запись в дневнике Елены Сергеевны от 12 октября 1933 года: "Утром звонок Оли: арестованы Николай Эрдман и Масс. Говорит, за какие-то сатирические басни. Миша нахмурился. [...] Ночью М.А. сжег часть своего романа" 2.
Как можно видеть, сам факт ареста в какой-то мере повлиял на реализацию творческих замыслов Булгакова при создании "Мастера и Маргариты".
Вторая жена Н.Р. Эрдмана Н.А. Чидсон вспоминала: "Поводом для ссылки послужили, как говорили, басни и стихи Николая Робертовича, которые прочел Качалов на одном из приемов. Стихотворение называлось "Колыбельная" 3... Он был вынужден молчать и участвовать в создании забавных безделиц" 4.
В комментарии А.П. Свободина 5 приводятся данные Ю.П. Любимова, который вспоминает, что, со слов Н.Р. Эрдмана, (служили вместе 8 лет в ансамбле НКВД), одна из басен, прочитанных в тот злополучный день, была о Боге и сыре.
Что же касается "забавных безделиц", то они материализовались в форме службы в ансамбле НКВД, Сталинской премии после войны, московской квартиры с пропиской... То есть, это — не то молчание, на которое был обречен О.М. Мандельштам. Да и сам Булгаков... И хотя один из "братишек" (выражение Булгакова) писал 11 января 1932 года, то есть, почти за два года до ареста Эрдмана: "...Я болен поисками, мне надо кричать, писать, давить глотку Эрдмана и Булгакова, бить в ярости" 6, то как раз тогда, когда Булгаков получил последний удар в жизни — отказ в постановке пьесы "Батум", дела "маминого сибиряка" пошли в гору. Но, представляется, их интересы должны были разойтись еще раньше — до ареста Эрдмана.
Дело в том, что содержание басен, за которые был арестован Эрдман, по меркам тех времен, безусловно должно было стать основанием для ареста. Однако оно ни в коей мере не могло явиться побудительной причиной для того, чтобы изобразить Эрдмана в виде "наглого гаера" с "плаксивым" голосом. С точки зрения Булгакова любой подобный намек на личность Эрдмана — именно в связи с сочинением им таких басен — выглядел бы особенно кощунственным, учитывая пребывание его в ссылке. Но есть один аспект, который Булгаков вряд ли мог перенести равнодушно. Это — "официальная" творческая деятельность Эрдмана.
Надежда Яковлевна не напрасно вспомнила Сухум в связи с его арестом. Там снимался знаменитый фильм "Веселые ребята", одним из авторов сценария которого был Эрдман. В титры его фамилия не попала, поскольку к моменту завершения фильма он был арестован. Фильм, прямо скажем, эпохальный. В своем роде...
Этот образец социалистической масскультуры примечателен не только своей беспримерной пошлостью и антиинтеллигентской направленностью, но и тем, что открывал новую страницу в утверждении пришедшими к власти люмпенизированными Шариковыми своей псевдокультуры, которая должна была заменить (и в значительной степени заменила!) культуру подлинную, приверженцем и носителем которой был Булгаков. Циничная эпохальность фильма заключается, пожалуй, в том, что он был первым в целой галерее вихрастых кинообразов "неподдающихся" с "Беломорканалом" в зубах и поллитровкой в кармане, которым море по колено и которые должны были, по замыслу Отцов новой общности советских людей, построить "светлое будущее". И если до этого с интеллигентами и всякой присущей им классикой боролась Система, то здесь дело обстояло хуже: эстафету борьбы взяли в свои руки сами интеллигенты. Пусть не все, пусть только по профессии интеллигенты, а не по менталитету... Но все же...
Конечно, фильм преподносится как эдакая веселая безобидная шутка — ну подумаешь, одетый в концертный костюм михрютка по ошибке попадает в зал, где его пьяные кривляния воспринимаются оркестром как дирижирование, — и, смотрите, ничего — получается музыка и без знаменитого зарубежного маэстро! Зато парень какой — во! Веселый! Не то что старомодная барышня, пьющая сырые яйца — возьмет она свою "соль" или нет, — ну какая разница, ведь эта "соль" ни строить, ни жить не помогает... Вон пьяные лабухи, что "на жмура" ходят — и те лучше. Подумаешь, "классика"... Была бы песня...
Пропагандируя хамство, невозможно не быть самому хамом. Помните сцену в фильме — стадо коров, ведомых "веселой песней", ломится напрямую через ухоженную усадьбу?.. Конечно, свинство. Интеллигентный человек не позволит ни себе, ни другому допустить такое. Но это — фильм, — скажете Вы, уважаемый читатель, — для веселой фабулы можно и стерпеть...
Нет, господа, это было в жизни, в еще более непристойной форме: с трудом уговорив смотрителя дачи иностранного посла произвести съемки, не сказали ему, что по сценарию замышляется марш веселых коров. И тот разгром, который они учинили, был на самом деле. И коровки попали на дачу не случайно, их погнали. "Веселые ребята", в их числе — Эрдман. До сих пор этот случай расписывают как веселый кинематографический эпизод.
Как должен был реагировать на все это Булгаков, в числе истинных друзей которого были корифеи отечественного музыкального искусства, и которому ко дню рождения дарили ноты той самой классической музыки, так высмеянной в фильме? Да очень просто: помните эпизод в романе, когда вся контора поголовно горланит "веселую песню", и с ней же отправляется на грузовиках в психушку? И Фагот-Эрдман — разве сам фильм не стал глумлением над "светом"? Кстати: вспомните, с чьей легкой руки свихнулась эта контора? Правильно — кривляки-Фагота.
Апологеты "светлых образов" могут упрекнуть меня в посягательстве на самое святое, что только можно себе представить — мужскую дружбу. Ведь всегда, когда имя Николая Эрдмана упоминается в связке с именем Булгакова, принято употреблять это слово. Так уж повелось. Хотя никто никогда не привел ни одного факта, который бы свидетельствовал не только о дружбе между ними, но хотя бы о том, что у Михаила Афанасьевича Булгакова вообще когда-либо были друзья в полном смысле этого понятия.
Меня могут упрекнуть в непоследовательности. Сначала, дескать, доказывал, что прообразом Коровьева явился Качалов, теперь — Эрдман. Чему же верить?
Пожалуй, и тому и другому. Скорее всего — оба. Ведь на "кремлевской" вечеринке басни Эрдмана читал Качалов, то есть, — "распространял клеветнические измышления", что каралось даже сильнее, чем сочинительство. И то, что он не был арестован, а, наоборот, вскоре был пожалован званием народного артиста и награжден орденом, вовсе не означает, что он не "замолчал". Ведь "нигде в мире — как в нашем Союзе" — это тоже "молчание". Если не сказать больше — типичное коровьевское кривляние. Рыцаря, интеллигентнейшего человека, которого Система даже не за его собственную оплошность, а за службу сына в Белой армии цепко схватила за горло. Или — или...
О молчании такого рода хорошо сказала в своих воспоминаниях Н.Я. Мандельштам: "Люди, обладавшие голосом, подвергались самой гнусной из всех пыток: у них вырывали язык, а обрубком приказывали славить властелина. Инстинкт жизни необорим, и он толкал людей на эту форму самоуничтожения, лишь бы продлить физическое существование. Уцелевшие оказались такими же мертвецами, как и погибшие. Перечислять их имена не стоит, но из действовавших в те годы поколений не сохранилось даже свидетелей и очевидцев. Запутавшиеся, они все равно не распутаются и ничего не скажут обрубками своих языков. А среди них было много таких, что в иных условиях нашли бы свой путь и свои слова" 7.
Возможно, во время создания романа Булгаков обсуждал эти вопросы с Надеждой Яковлевной. Но уж с кем точно обсуждал, так это с Вересаевым, мнение которого Булгаков ценил очень высоко. Когда в 1943 году Серафимович написал о себе с Вересаевым (по случаю присуждения им Сталинской премии) "...при царизме нас топтали, наступали сапогами на горло, душили самые лучшие, самые чистые и молодые порывы", Вересаев так отреагировал на это записью в своем дневнике: "Удивительно... Когда это нас "топтали, наступали сапогами на горло", как могли душить "самые лучшие, самые чистые и молодые порывы"? При всех цензурных рогатках можно было достаточно проявлять себя, — не то, что позже, где выход был только один, — честно молчать"8.
Напомню — Булгаков сам был в той армии. И, хотя тоже вынужден был больше "молчать", "обрубком языка" славить властелина не стал. И поэтому получил моральное право давать оценку поступкам других. Даже в такой гротескной форме.9
1. Н.Я. Мандельштам. Указ. соч., с. 311. (Возврат)
2. Дневник Елены Булгаковой, с. 41. (Возврат)
3. Н.В. Чидсон. Радость горьких лет. В: "Николай Эрдман. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников". М., "Искусство", 1990, с.334. Наталья Васильевна, вторая жена Эрдмана, приводит содержание одной из басен:
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Видишь, cлон заснул у стула,
лучших сталинских сынов,
И сияют в самоваре
двадцать восемь орденов.
"Тайн, товарищи, в природе
Не должно, конечно, быть.
Если тайны есть в природе,
Значит, нужно их открыть".
Это Шмидт, напившись чаю,
Говорит героям.
И герои отвечают:
"Хорошо, откроем".
Перед тем как открывать,
Чтоб набраться силы,
Все ложатся на кровать,
Как вот ты, мой милый.
Спят герои, с ними Шмидт
На медвежьей шкуре спит.
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле...
Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле".(Возврат)
4. Там же, с. 352. (Возврат)
5. Там же, с. 508. (Возврат)
6. Письмо Вс. В. Вишневского жене Мейерхольда З.Н. Райх — там же, с. 289. (Возврат)
7. Н.Я. Мандельштам. Указ. соч., с. 196-197. (Возврат)
8. Эти данные приведены в заметке "В Туле у Вересаева" — "Литературная газета", 19.2.1992, с. 6. (Возврат)
9. Прим. 2001 года: Дальнейший анализ структуры романа "Мастер и Маргарита" показал, что образ Фагота-Коровьева является центральным. Он — рассказчик романа, "соавтор" Булгакова. То есть, описание всех событий подается с его позиции. Более детально эти моменты изложены в следующей книге (1996 г.): Роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита": "верно-вечная любовь" или литературная мистификация?. (Возврат)